Лучше меньше, да лучше

Анатолий Кучерена Председатель коллегии адвокатов «Кучерена и Партнеры», доктор юридических наук
Лучшие врачи древности придерживались негласного соглашения: они не только не советовали кому-либо учиться на врача, но и упорно и настойчиво отговаривали всякого, у кого вдруг являлось такое желание. Таким образом, медицинское искусство ограждалось от людей случайных и опасных, ибо плохой врач неизмеримо вредоноснее для общества, чем, допустим, бездарный портной или никчемный сапожник. Точно так же следует поступать и в отношении потенциальных юристов. В ходе их подготовки желательно руководствоваться принципом: лучше меньше да лучше. Ведь плохой юрист на хорошей (в смысле высокой) должности  это исковерканные судьбы, разочарование людей в государстве и его институтах и в самой возможности добиться справедливости. Что скажет, например, человек (беру случай из своей практики), которого уже шесть (!) лет обвиняют в совершении убийства, притом, что доказательств, подтверждающих это обвинение, как не было изначально, так и не появилось. И все лишь потому, что речь идет, на мой взгляд, о «чести мундира» одного очень влиятельного ведомства. Как этот несчастный оценит качество подготовки следователей, прокуроров, судей, которые фактически подвергают его изощренной моральной пытке? Сами эти люди, надо думать, спокойно спят, кошмары их не мучают, раскаяние в неверном выборе профессии не гложет. Вот цена непрофессионализма!

К сожалению, порой в ряде СМИ профессия юриста представляется как усеянный розами путь к славе и, особенно,  к материальному процветанию. Меня буквально поразила тема дискуссии на одной популярной радиостанции: «Кто такой хороший адвокат: профессионал своего дела или человек, зарабатывающий много денег?». Очевидно, предполагается, что в адвокатуре можно стать чуть ли не миллионером, не будучи профессионалом. Конечно, всякое бывает. Недавно мне попалось на глаза интервью человека, именующего себя адвокатом, который повествует о том, как «воры в законе» и прочие криминальные авторитеты расплачивались с ним за его услуги шикарными иномарками. Прочитав такое, многие молодые люди, наверное, поспешат поступить на юридический, но лично я сильно сомневаюсь, что они станут хорошими юристами, руководствуясь подобной мотивацией. Ведь на самом деле профессия юриста  это на 90% каторжный труд, нескончаемые волнения, вечные сомнения в правильности принятых решений, мучительные переживания за каждое неудачно сказанное слово.

К сожалению, в настоящее время «расплодилось» огромное число частных учебных заведений, каждое из которых считает своим долгом учредить юридический факультет. Какие специалисты выходят оттуда  одному Богу ведомо. Но «корочка» у них точно есть.

Разумеется, существуют у нас прекрасные высшие учебные заведения, готовящие юристов. У меня даже создается впечатление, что студенты таких вузов учатся более заинтересованно и увлеченно, чем это было в наше время. Но о них я подробно рассказывать не буду, дабы не быть заподозренным в стремлении, как говорят на одной из радиостанций, «что-нибудь порекламировать». Остановлюсь лучше на тех трудностях, с которыми сталкивается сегодня система подготовки юридических кадров в России.

Прежде всего, сама эпоха перехода от одного общественного строя к другому не способствует, мягко говоря, развитию правосознания в обществе. Старая система ценностей, на которой воспитывались юристы советской эпохи, во многом утратила свою актуальность, а новая еще не сформировалась. Над всеми, кто жил во времена «развитого социализма», включая преподавателей юридических вузов, довлеют прежние представления: суд, как инструмент борьбы с преступностью, признание обвиняемого как решающее доказательство его вины, смертная казнь как важнейший фактор устрашения потенциальных убийц, состязательный процесс как элемент буржуазной юстиции и т.п. И освободиться от этих стереотипов бывает непросто. Недавно, например, мне довелось читать размышления одного юриста, который, выступая против суда присяжных, приводит в качестве «антипримеров» приговоры, вынесенные Сократу и …Катюше Масловой. А ведь он, наверное, где-то преподает, кого-то учит. А другой предлагает брать в заложники родственников террористов, захвативших автобус с пассажирами, а при отказе сдаться их расстреливать. Тоже юрист и тоже где-то преподает право.

Слегка перефразируя известную латинскую поговорку, можно сказать, что мы учимся не только у школы, но и у жизни. Когда студент юридического вуза, прослушав лекцию о презумпции невиновности, включает телевизор и видит, как высокопоставленный сотрудник Генеральной прокуратуры еще до начала предварительного расследования заявляет, что ему ясно, кто совершил преступление, он начинает понимать, что теория  это одно, а правоприменительная практика  совсем другое. То же самое происходит с выпускником, который после окончания вуза попадает, например, в юридический отдел крупной сырьевой компании, который занимается разработкой схем по «минимизации» налогообложения. В такой неправовой и аморальной среде даже самый блестящий профессионал быстро деградирует, что уж говорить о молодых кадрах!

Бывает и так, что студенты, усвоив на примерах прошлого некие «идеальные» представления, переживают настоящий шок, видя, как они реализуются в нашей реальной жизни. Многие студенты Московской государственной юридической академии, в которой я преподаю, с огромным вниманием следили за громкими делами последнего времени с участием присяжных. До этого они старательно изучали наиболее известные дореволюционные процессы в суде присяжных и поневоле сравнивали происходящее с «классическими образцами». И затем спрашивали, неужели Россия обречена на то, чтобы «суд скорый, правый и милостивый» так и оставался недосягаемым прекрасным идеалом?

К сожалению, в обществе профессия юриста отождествляется с чем угодно, но только не с бескорыстным служением истине. В эпоху великой судебной реформы в дореволюционной России выступления в суде видных государственных обвинителей, равно как и выдающихся адвокатов становились общественным событием: им рукоплескали, их переписывали и распространяли, на них учились студенты. Причем учились не только юридической логике, но и нравственной, человеческой позиции. Наблюдается ли сегодня что-нибудь подобное? А ведь мы, уже сложившиеся юристы, обязаны учить студентов не только в стенах высших учебных заведений, но и на примере собственной повседневной деятельности.

В результате мы наблюдаем парадоксальное явление: престиж профессии юриста среди молодых людей необычайно высок, а авторитет судов, прокуратуры, правоохранительных органов, то есть государственных институтов, где трудятся юристы, предельно низок. А, значит, нам предстоит проделать огромный путь, прежде чем мы сможем утверждать, что в России сложилась эффективная система подготовки юридических кадров. Без становления такой системы невозможно формирование правового государства и гражданского общества, являющихся, в свою очередь, важнейшими предпосылками всех других реформ.