Фактор экономического роста

Ярослав Кузьминов Ректор ГУ  Высшей школы экономики
К сожалению, в публичных дискуссиях о перспективах экономического развития России, как правило, не уделяется должного внимания проблемам образования, которое рассматривается не в качестве инвестиций в экономику, а как одна из затратных статей бюджета. В то же время «завтрашний день» российской экономики в значительной степени связан с изменениями в системе образования, происходящими сегодня.

Реформа образования разворачивается по двум осям: модернизация содержания и оздоровление институционального устройства. Однако прежде, чем разбирать ее основные положения, остановимся на анализе состояния «дореформенной» системы образования.

Мы привыкли считать наше образование одним из лучших в мире. В 6080 годы, по-видимому, так оно и было. Однако в 90-е годы ситуация в корне изменилась. По данным регулярных исследований ОЭСР, в 1990 г. по чтению и математике мы были на 2-м месте в мире, в 1995  на 15-м, в 2000  на 32-м рядом с Бразилией. Финансирование образования государством в тот период сократилось с 78 до 3% ВВП, что прежде наблюдалось только в период гражданской войны. С учетом частных вкладов (приблизительно 1,6% ВВП) получается, что наша страна тратит на образование около 5% ВВП.

Чтобы лучше представить себе сегодняшнее положение дел в образовании, воспользуемся таким понятием, как рациональный бюджет. Он определяется следующим образом. Исчисляется финансирование учебных заведений в 1985 г. (правда, 1985 г., в свою очередь, тоже благополучен скорее относительно, нежели абсолютно). Затем в расчеты включается то, что приобреталось, и превышение заработной платы преподавателей относительно средней заработной платы. Далее эти данные проецируются на искомый период. Получается, что если хотим удержать школу на уровне середины 80-х гг., то ее рациональный бюджет должен составлять приблизительно 600 долл. на 1 ученика.

Реально государство финансирует школу в среднем по России (разброс по регионам очень велик) в 2025% от требуемой суммы. С частными же деньгами выходит до 35% рационального бюджета. Аналогичная ситуация и в системе ПТУ, и в техникумах, финансирование которых нормативно составляет 1216% от необходимого уровня. В вузах в среднем на одного студента в год нужно тратить 2400 долл. Реально государство в 2002 г. выделило лишь примерно 500 долл. Приблизительно столько же вузы зарабатывают сами. Таким образом, все образовательные учреждения финансируются только на одну треть от необходимой суммы. Это продолжается уже 10 лет.

В результате недофинансирования образовательной сферы как в учительской, так и в преподавательской среде начинают преобладать консервативные настроения, которые причудливым образом сочетаются со снисходительностью к некоторым способам возможного заработка. Государство как бы заключило с образованием негласный договор: «Мы вас не кормим, но и не трогаем, выживайте, как хотите. Мы же закроем глаза на качество образования и на взимание вами дополнительных средств». В результате происходит деформация самой системы образования.

Наиболее очевидное и масштабное последствие этой деформации  коррупция при поступлении в вузы  возможно именно благодаря тому, что вузы получили фактически карт-бланш в области приема абитуриентов. До сих пор государственные вузы формально считаются государственными учреждениями, тогда как реально они являются вполне полноценными хозяйствующими субъектами. Сумма средств, которая, по разным оценкам, тратится на поступление в вузы, оценивается в 0,81,1 млрд. долл. в год. Причем примерно 7580% ее идет репетиторам, то есть обращается «в тени». Вместо взимания излишне рискованных взяток создается список года, в соответствии с которым заранее определяется, кто поступит. Затем репетиторы принимают этих учеников к себе в группы и учат, раскладывая определенную сумму на некоторое число занятий. Фактически это взятка, поскольку никакой репетитор по математике не может брать за само занятие 50 долл. с человека в группе из 6 человек. По Москве данная циф-ра доходит до 100 долл. Сразу после дефолта в 1998 г. был проведен опрос в Юго-Восточном округе, одном из самых бедных в Москве. Опрос показал, что 60% респондентов, чьи дети поступали в вузы, тратили на их поступление в среднем 1500 долл. Чтобы выжить, вузы теперь борются за тупого и богатого студента, которого можно взять сверх государственного плана приема и который приносит вузу в три раза больше денег, чем отличник и медалист.

Кроме того, функция «укрытия от армии» в глазах потребителей слишком часто стала заслонять собой собственно образовательную миссию вуза. В настоящее время школу заканчивает около 1,3 млн. выпускников. 1,2 млн. человек поступает в вузы, считая не только выпускников данного года, но и закончивших техникумы или вернувшихся из армии. В результате расширяется система псевдообразования.

Так, в Н. Новгороде располагается 14 государственных вузов и 48 коммерческих филиалов других вузов; в Туле  2 вуза и 16 филиалов. В коммерческих филиалах за 200 долл. в год можно получить государственный диплом и отсрочку от армии. Причем половина этих учебных заведений имеет не только лицензию, но и государственную аккредитацию. То же справедливо и относительно многих экономических и правовых факультетов непрофильных государственных вузов. С одной стороны, высшее образование становится (в среднем) менее престижным, а с другой,  доступнее. Спрос же на него растет. В результате получать высшее образование идут не только те, кто хочет и может это сделать, но и те, кто ранее относился скорее к «клиентуре» ПТУ и техникумов, которые, в свою очередь, не соответствуют требованиям времени (например, в сфере услуг сосредоточено лишь 1,1% системы среднего профобразования).

Помимо институциональных пороков системы образования существует и ряд изъянов содержательного толка. Основная проблема здесь  претензия на универсализм: мы пытаемся дать каждому школьнику один и тот же набор знаний, тогда как нормальная фундаментальная подготовка включает в себя не только некую сумму знаний, но и методы их применения, что в сегодняшней школе обеспечивают, пожалуй, только математика, русский язык, литература и история. Такие предметы, как биология, физика, химия со временем обычно совершенно забываются. Наша школа не позволяет задать индивидуальную траекторию развития ребенка. Подобное обучение к 1011 классам фактически сводится к чистой формальности. Реально учащиеся готовятся к поступлению в конкретный вуз и занимаются на платных курсах или с репетиторами.

Кроме того, наша школа практически не готовит к самостоятельной жизни. Она не учит делать собственный жизненный выбор, самостоятельно подбирать информацию, работать в коллективе, что абсолютно необходимо любому человеку. Начало обучения в вузе оборачивается весьма серьезной ломкой представлений о социальной действительности. Однако еще хуже, когда эта ломка происходит не в вузе. Тогда социальное «взросление» приходится уже на начало трудовой деятельности. Современному работнику необходим комплекс таких социально-коммуникативных предметов, как иностранный язык (с 12-го класса, а не с 5-го), информатика, а также основы экономики и права. Человек должен понимать, как регулируются отношения в обществе, какого рода дилеммы неизбежно приходится решать для себя и общества в целом, каковы последствия тех или иных решений. Все это если и не вакцина против податливости перед рекламой, демагогией, популизмом, то, по крайней мере, хоть какая-то защита от такого рода внешнего воздействия и соблазнов безответственного социального прожектерства слева и справа.

Наконец, на стыке институциональных и содержательных вопросов стоит проблема завышенной оценки качества образования, которое дается нашей школой. Так, 4% наших выпускников являются медалистами. Причем в Москве их 2,5%, а по некоторым южным регионам около 10%. Формально получается, что образование в Москве в 4 раза хуже, что, конечно, не соответствует действительности. Многие учителя и директора школ боятся введения Единого государственного экзамена (ЕГЭ), поскольку он покажет качество их работы в сравнении с другими школами. Однако есть множество реальных технических и концептуальных проблем, которые предстоит решить в ходе введения ЕГЭ и на которые нельзя закрывать глаза. Например, стало очевидным, что для отбора действительно лучших и неординарных учеников ЕГЭ следует дополнить системой федеральных олимпиад. Необходимо решать проблемы сельских школ, которые не дают знаний, необходимых для поступления в вузы, хотя средняя успеваемость в них даже выше, чем в городе. В любом случае ЕГЭ поможет общественности, губернатору, законодательному собранию региона получить объективную картину состояния дел в школе и подтолкнет к решению существующих проблем.

Реформа позволит найти лучшее применение и средствам, которые идут на образование, но, к сожалению, не способствуют его развитию. Первая зона потерь  это переход из школы в вуз: те самые 0,81,0 млрд. долл. ежегодно, которые проходят мимо реальных преподавателей (репетиторством занимаются не больше 25%), мимо реальных нужд учебных заведений. Объективно профессорско-преподавательский состав должен быть заинтересован в том, чтобы ликвидировать нынешнюю систему вступительных экзаменов и перейти к Единому государственному экзамену и, тем самым, к нормальной системе ценообразования, при которой вузы будут получать деньги в результате объявления цен на образовательные программы. Также ликвидация потерь при переходе из школы в вуз предполагает создание профильных старших классов средних школ, частично замещающих платную подготовку в вузы.

Вторая зона потерь связана с тем, что существует большое число не пользующихся спросом факультетов и учебных заведений, в которые поступают абитуриенты, не прошедшие по конкурсу на другие факультеты или в другие учебные заведения. В результате около 60% выпускников средних и высших учебных заведений даже не рассматривают возможности работы по специальности. Только в системе высшего образования при этом пропадает 500700 млн. долл. и еще 200300 млн.  в системе начального и среднего профессионального образования. Т. е. совокупно потери достигают миллиарда долларов в год. Чтобы ликвидировать эту зону потерь, следует изменить нынешнюю систему финансирования, перейдя к финансированию путем государственных именных финансовых обязательств (ГИФО). По итогам контрольных испытаний государство выделяет определенную сумму, с которой учащиеся могут учиться в любом вузе и куда они проходят с оценками, полученными на ЕГЭ. Конечно, ГИФО не должен быть единственным источником бюджетного финансирования высшей школы. Материальная база вузов и их программы финансируются и по 35-летним планам развития, а инициативные проекты  на конкурсной основе

Третья зона потерь  это псевдообразование, хотя на него приходится и сравнительно небольшая доля потерь  примерно 200 млн. долл. в год. Если учащимся, собравшим свои три сотни долларов на такой псевдовуз, государство добавит еще 200300 долл., используя механизм именного финансового обязательства, то этих денег хватит уже на то, чтобы учиться в нормальном учебном заведении.

Решительное устранение всех этих потерь возможно только при условии увеличения ресурсного обеспечения со стороны государства. Ректор МГУ В. Садовничий критикует ГИФО, считая, что они дадут вузу максимум 500 долл. на студента, хотя реальное обучение в университете, по его оценке, стоит около 5000 долл. в год. Это очевидная подмена аргументов. В настоящее время 95% государственных вузов финансируются в расчете именно 500 долл. на студента. Исключение составляют 1520 вузов, которые государство финансирует более щедро: в МГУ, например, более 2000 долл. на одного студента в год. Так что обсуждение формы  ГИФО вместо сметного финансирования  подменяется обсуждением ресурсного наполнения этой формы. Очевидно, что среднее финансирование в расчете на студента должно постоянно расти. Финансирование по ГИФО должно дополняться долгосрочными программами развития материальной и кадровой базы вузов, в том числе на основе финансирования индивидуальных проектов, отбираемых на основе открытого конкурса. К концу десятилетия, как ожидается, государство будет тратить на одного студента не менее 2000 долл. в год во всех вузах.

Отдельный вопрос  финансирование университетской науки. Сегодня в вузах сосредоточено большинство научных работников. Но на них приходится только 10% государственного бюджета науки. Результатом стал настоящий «академический кризис» вузов. Значительная часть преподавателей превратилась в почасовиков. Стирается различие между обучением в университетах и техникумах. Это представляет угрозу не только системе образования России, но ее интеллектуальному и культурному потенциалу, конкурентоспособности и обороноспособности нашей страны. В ближайшие годы необходимо реально увеличить финансирование вузовских ученых путем проведения конкурсов, грантов и среднесрочных программ  до 200300 млн. долл. против сегодняшних 70 млн., а также присоединить часть отраслевых НИИ к профильным вузам.

Одним из основных направлений реформы должно быть восстановление престижа учительской профессии. Минимальная заработная плата учителя должна сравняться со средней по промышленности, как это записано в Законе, что, к сожалению, систематически не выполняется. В настоящее время десятки миллионов бюджетников получают деньги по единой тарифной сетке (ЕТС). Поэтому невозможно поднять зарплату только учителям, нужно ее повышать также всем остальным служащим. Переход на отраслевые системы оплаты соз-дает условия для того, чтобы учитель получал хотя бы 150200 долл. в месяц. Процесс реформы системы оплаты труда в области образования уже идет. С оплатой труда связано и обновление преподавательского состава, без которого невозможно введение многих новых предметов, таких, как информатика, экономика, право и т. д. Нужно начинать собственно с педагогического образования и обязательно вкладывать средства в него, поднимая престиж. Но в первую очередь необходимо создать нормальный организационно-финансовый механизм, позволяющий платить хорошему учителю хорошие деньги. Многие директора школ говорят: дайте свободу привлечения средств, и мы сумеем оплачивать хороших учителей. При этом школа должна оставаться государственным учреждением, естественно, с юридическим лицом и с максимально возможной хозяйственной самостоятельностью.

Сочетание институциональных изменений, и в первую очередь ЕГЭ и ГИФО, более полного финансирования и содержательного обновления должно придать развитию образования новый импульс и вывести его из того опасного состояния, в котором оно находится сегодня. Первым шагом на пути к такому оздоровлению должна стать «постановка диагноза» и признание его как самим «больным», так и обществом. Хочется верить, что общество найдет в себе на это силы, а не будет продолжать настаивать на том, что больного просто лучше надо кормить.