"Ветряные мельницы" реформ

Ярослав Кузьминов Ректор ГУ ВШЭ

Не секрет, что основным оппонентом государству, проводящему модернизацию в сферах образования, науки выступает организованное профессиональное сообщество, интеллектуальная элита. От союза театральных деятелей до российского союза ректоров и т.д. И существует достаточно устойчивое противостояние этих сообществ усилиям государства. Ощущения, которые такие реформы проводят, и у тех, кто наблюдает за проведением таких реформ в социальных секторах: оппоненты реформ в большинстве случаев воюют с «ветряными мельницами».

Фантомы и феномены

На мой взгляд, есть несколько «фантомов» реформ, с которыми борются сейчас в сфере образования. Первое, переход к всеобщему платному образованию. Хотя этого нет в планах у правительства. «Образования слишком много, якобы думает правительство, давайте сократим уровень образованности людей». Кто-то всерьез обвиняет Министерство образования и науки РФ в том, что оно сознательно намерено понизить уровень образованности общества. Тщательно подсчитывается сколько стоят инновации, сколько денег потрачено на ЕГЭ. Аж 1,5 миллиарда рублей в год мы потратили на него, при том, что одних теневых платежей при поступлении в вузы 1,5 миллиарда долларов в год зафиксировано социологическими опросами! Другие «фантомы», это сокращение расходов бюджета в секторе, угроза приватизации вузов. Зачем происходит такого рода строительство «ветряных мельниц», и после этого их сокрушений? Действительно ли это от того, что есть такие закоренелые враги реформ во главе структур, которые получают крупные административные ренты? Наверно, такие структуры есть, но они не носят всеобъемлющего характера и подавляющее число людей которые работают в сфере образования никаких теневых, уходящих с реформами платежей не получают. Мы в свое время проводили опрос-исследование преподавателей. У нас менее 15% преподавателей вузовских занимаются репетиторством. Остальные ничего не получают, так почему они против? В начале перестройки, люди из этих секторов, из интеллигенции были горячими сторонниками реформ. Наиболее прогрессивные и продвинутые из них. Это были люди, ориентирующиеся на демократические идеалы. Что с ними произошло? Неужели их все постиг такой неуспех? На самом деле  тут феномен такой: у нас в рамках инстуциональной реформы поддержка этих изменений, в силу «кривого» проведения самой модернизации, размыта. И у нас «размылась» абсолютно социальная база принятия новых институтов в секторах социальной ответственности государства. Ее надо формировать заново. Каким образом?

Две стороны медали

Во-первых, у нас до сих пор, как говорят экономисты «воспроизводящая ситуация неблагоприятного отбора» работников сфер науки, образования. С одной стороны им открылись масса возможностей трудоустройства в бизнесе и государственном управлении, наиболее активные туда ушли. С другой стороны, эти секторы попали в ситуацию недофинансирования. Это ситуация когда, какой-либо институт должен выполнять обязательства на старой основе, например, обучить 3 класса по 30 учеников на сокращающемся и неудовлетворительном финансовом обеспечении. Все это может подтолкнуть к поиску инновационных решений, но в подавляющем большинстве случаев, это приводит к тому, что люди начинают вынужденно относиться к своим обязанностям. Ни как к творческому труду, а как к труду паденщика. Люди должны обеспечить и в образовании и в науке некоторый базовый уровень своего существования. Учитель в Москве должен зарабатывать долларов 700-800. Школа дает 5500-7000 рублей! Это в богатой Москве! Сколько школ преподаватель должен обежать, чтобы иметь возможность заработать на жизнь себе и своей семье? Возникает вопрос: почему у нас появились плохие учителя? Учителя почти те же! Просто нормальная ситуация, когда учитель остается после уроков с отстающими учениками, который ведет кружки с теми, кто интересуется предметами больше, чем основная масса класса. Но сейчас у него нет на это времени! Он должен побежать в другое место и там что-то «перехватить». Та же ситуация в вузовской среде, в системе здравоохранения и т.д. Мы не просто крайне минимизировали бюджетное наполнение мандатов государства в этих сферах, мы из-за этой минимизации пришли к вырождению содержательной деятельности, творческого самостимулирующегося элемента деятельности. Он поддерживает в живом состоянии и науку, и образование. И первая задача любой реформы  выйти на нормальное состояние, когда у нас ресурсное направление на одного студента в год будет составлять хотя бы 2000 долларов, а не 700 как сейчас. Когда преподаватель университета будет получать как минимум 1000 долларов, а не 200 как сейчас с подачками от ректора. Что для этого нужно? Есть альтернативы: либо это нужно брать из бюджета сегодня, нам нужно будет вместо 3,7% ВВП, которые идут в бюджетное финансирование образование  11%. При нынешних масштабах этой системы. Нужно посчитать сюда же здравоохранение, науки, армию, и мы придем к выводу, что мы не можем не увеличив налоги в 2 раза, и обратив все налоги на выполнение этих мандатов, сделать это за счет бюджета. Следовательно надо искать дополнительные пути. А это либо «китайский путь», т.е. «обрезать» обязательства государства, оставить 20% институтов, благо есть основания. «Живых» НИИ осталось сегодня где-то 25%. А около 30% сегодня имеют вообще какие-либо научные разработки. 20 % всех преподавателей вузов занимаются научными исследованиями. Университет, где нет научной работы, «университетом» в общем-то не является. Но, такой путь для России не возможен. Не возможно радикальное сокращение обязательств государства, радикальное сокращение масштабов образования. Россия не Китай, у нас есть собственные институты привыкания к определенному уровню образования. Следовательно, остается второй вариант. Мы должны создать институты для привлечения средств частных лиц, предприятий в систему образования. Цивилизовать эти институты. Если на это не хватает бюджетных средств, надо об этом внятно сказать государству, показать некую траекторию нынешнего уровня бюджетного обеспечения, как можно увеличивать уровень бюджетного пополнения. Показать систему институтов, цивилизованных доплат к бюджетному финансированию, которые мы предлагаем обществу.

Государство должно выйти на новый социальный контракт с обществом. На мой взгляд, проблема институционального привыкания к реформам, восприятия реформ. Может идти только через восстановление диалога с людьми, ради которых эти реформы делаются. Невозможно сделать реформу, не имея понимания этих людей. Эта система работает только через согласие с ее целями каждого, кто в ней работает. И чем меньше у нас согласия, тем меньше шансов провести реформу. Объективно, она сокращается, растет доля псведообразования. У нас есть возможность провести изменения в социальном секторе, но надо показать людям до каких пор государство может увеличивать свой вклад в эти системы. Тогда мы сделаем первый шаг к диалогу реформы с информированием.